"ЗАПИСКИ ОХОТНИКА":
Тонкий аромат авиационного керосинчика щекочет ноздри, ручка канистры приятно оттягивает руку. Плечо чувствует бухту грубой пеньковой верёвки. Изрезанные верным ножичком пальцы чувствуют моток широкого скотча в кармане. В лопатку упирается лезвие любимого туристического топорика, подвешенного за спиной в кобуре ("сколько можно, пора протянуть ладонь за шею и пустить его в дело.."). Специально для снятия стресса во внутреннем кармане плаща-косухи греет сердце прямоугольная хирургическая пилка с мелкими зубцами ("как восхитительно верещал тот толстенький дежурный врачик, когда я пришёл в 5ГКБ за инструментом". "жаль, на следующее утро в газете не показывали фото напиленных брикетами ног, лежащих в застывающей крови").
Дождь стучит по широким полям тёмной шляпы. ("который уже час?") - рука непроизвольно тянется к левому рукаву плаща, но натыкается на тёплую сталь: чайая ложечка ещё с обеда заточена и заткнута за браслет часов. ("а-а, чёрт, не видно, надо будет как-нибудь захватить из гостей что-либо материальное, а не только успокоить душу.."). Хлюпанье воды по асфальту и приближающееся дыхание выдало (жертву, цель) мишень. Нейроны стали сверхпроводимыми, мышцы стали мягкими и готовыми резко сокращаться, эритроциты превратились в акваланги, а железы стали работать как очистные станции в Одесском заливе. Шелест одежды, противное хлюпанье и ненавидимое дыхание приближались как "Титаник". ("Б....! Е..... дороги") - закричала жертва и грязно выругалась. ("Хе-хе-бр-хр-гыр-уэ.. нефиг ночью по парку шляться: ещё вс...") - мысль прервалась внешним фактором влияния: прес защекотало и задёргало, пришлось попрощаться с ужином, уходившим по грязи в сторону станции метро, поставленная на землю канистра вызвала локальное цунами в луже и на сапоги выбросило пару потерявших цвет бездыханных трупиков дождевых червей. В развязанный плащ залетали капли радиоактивной жидкости с повышенным содержанием сульфатов и фтора, не говоря уже про остатки пести- инсекти- цидов, смытых с широких таврийских полей. К дрожанию добавилась вибрация воздуха на звуковой частоте ("приветкакделарульныйдождик") - раздалось в трубке. ("А шоб этим четырёхсекундникам шарик сдуло, никакой пользы нет, а нервы только к старости восстановятся, если доживу").
Охотник собирался уже идти, как издалека начал приближаться свист-шуршание-звук брызг. Пронёсшаяся аки назгул тень опрокинула канистру, лужа покрылась невидимой в темноте дифракцирующей/интерференцирующей плёнкой. ("устроили тут Пекин-Токио-Париж-Дакар") Брезгливым движением ноги Охотник скинул тела червей на ядовитое лоно природы ("и везде так, как в этой луже, где же наши потомки купаться будут, только в кастрюле с Н2О на кухне.") Вечер подходил к ночи... ("Пора идти домой"). По дороге привязался какой-то мужик с вопросом о наличии Огонька ("была б у меня Нарья, я б те показал феервек а-ля Олорин"). С первого раза в кармане нашёлся набор булавок и швейномашиночных иголок, со второго - промокший коробок с вытекающей из него "серой" ("сори плз" - "Шо?" - "прости, мужик, всё скисло" - "это кто тут скис? я чёли? Да ты ваще знаеш, с кем говоришь?"...) У Охотника, конечно, было своё мнение на этот счёт, но оно мужику явно пришлось бы по зубам; благодаря улучшенному к вечеру настроению, пришлось просто, быстро, незаметно исчезнуть. По дороге Охотник завернул в клубец. Пора было проверить наличие мочалки вместе с мылом. Знакомые посидетели не обратили внимание на торчащую из-за спины рукоять и моток верёвки через тело. Пара-тройка-семёрка-туз из них рубились в "Wuake" и в "Blyad" ("тоже дело, лучше мясо за экраном резать, не то что некоторые, про которых триллеры снимают"). Мочалка тёрла админа ("ну и ладно"). В ящике лежали пару писем от бывших КГБшников, МАССАДников, ГЕСТАПОвцев: предлагали работу. Как всегда приходилось оставлять их без ответа, или посылать с ящиков ФБРовцев вежливые напоминания про занятость Охотника в их операциях. Партийка показала, что у грядущих поколений руки не из подходящего места растут, нервы - хуже "хлорки", а про тактику и тем более стратегию и говорить не приходиться.
Рыбалка отменялась. Ехать к водоёму было не на чем, т.к. всё топливо пошло на корм растений в парке. Лёгкая пустота в голове и тяжесть в глазах свидетельствовала о бессонной ночи, проведённую около компьютера в компании с другими ламаками. Приятный запах озона успел достичь того уровня концентрации, что он уже не воспринимался рецепторами в носу. Зато, хоть лужи уже и подсохли, было ещё свежо и прохладно. Голова постепенно наполнялась мыслями. Сам Охотник не принимал участия в мыслительном процессе. Перед глазами опять всплыли поражающие фреймы. ("Я ведь никого не трогал, пришёл в больницу посетить знакомого, лежащего там с диагнозом: перелом ногтя и вывих среднего языка, забрать у него паяльник, шоб не обжог всем пальчики. Так дежурный орал и не хотел меня пускать под предлогом отсутствия форменного белого халата. Пришлось намекнуть на возможное наличие у него таких же тапочек, чтоб он хлопнул клювом... Но на выходе пришлось увидеть как столярская дисковая пила, умело выпущенная рабочим с подоконника колбасила бедного врача."). Хоть Охотник и любил природу, он не прочь был развести кастрик на баблишко и попустить рыбку в уху. Поэтому не зря у него была покрытая синдарскими рунами туристическая составная секира, бесполезно тёршая лопатки. Рука, сунувшаяся было в карман за ключами от квартиры, обнаружила там набор иголок ("сколько раз я его с собой беру, но так ещё ничего и не порвалось"). На улице было достаточно тепло: около104 градусов в тени ночью (по Фаренгейту), поэтому Охотник зажрякал кружку пломбирного ваниля (ручка кружки оказалась чёрствой и он не стал её доедать). В комнате приятно лохматил ноги скин прикаспийского зубробизона. Из угла пустыми щелями пучило моргалы забрало шлема готического доспеха рыцаря срединной армии войны с восточными дикарями времён пленения Дьявола. Тусклая линия двуручника блестела вдоль стены на половине её высоты. Под лыстрой висели сушеные головы испанцев, создавая в комнате непередаваемый шарм, хорошо хоть мастеров, выполнивших эти работы уже никто не осудит за убийства. На столе покоился трахтор, приветливо моргая подбитыми ЛЕДами материнки. Отсутсвие корпуса как нельзя (как можно) лучше восполняло огрехи в системе охлаждения. Тростниковая циновка с готовностью приняла натруженное тело и не менее воспалённый мозг...
"ЗАПИСКИ ОХОТНИКА: ПЕРВАЯ КРОВЬ":
Как нельзя кстати раздался звонок видеофона :) В ходе разговора лицо Охотнике приняло идиотско-задуманно-счастливо-мудро-злобно-отстранённый вид. На собеседника это произвело стандартное впечатление: ему, как и другим показалось, что одна из множества тонких подкожных-интрижных нитей разговора стала для оппонента неимоверно интересной и тот уже предвкушает её воплощение в практику. Но, как и почти все, это мнение об Охотнике было ошибочным. С подходом дня к средине начали поступать предложения о супер-гипер-пупер-мега-рубиловке в клубеце, пришлось как всегда, ссылаться на полное неумение использования мыши, клавы, невозможности сидеть долго за компом в принципе, утерю давних (0.5 годичных) тактических и физических навыков по игре в CS, её общерегрессирующее влияние на мозг, общую усталость организма после недавних перенапрягов и бухаловки, ограничение финансирования из бюджетных источников, неблагоприятное положение звёзд и форму красного пятна на Юпитере, повышенную радиацию на 4 планете альфы Кентавра, мор медуз в проливе Лаперуза, и просто харинье, в которое приглашающие совсем уж не хотели верить. Зато поганять на лодке вдоль трассы нездоровья, Охотник никогда не отказывался... ...А вот и друзя-напарники по катанию-рыбной ловле. Мимические мышцы свело судорогой, уголки губ упрямо тянулись к углам челюстной кости и с этим определённо нельзя было ничего поделать. Вёсла достаточно намокли, пора было уже их сушить, тем более под килем метров двадцать уже набралось. Пивко с свежевыловленными "чернобыльскими" бычками длиной с берцовую кость было отдано пограничникам в качестве пошлины. Вместо завтрака сошли сушеные медузы. Брошенный за борт якорь потащил за собой верёвку, а та, аки аспид болотный, обвилась вокруг шеи Охотника, его экипировку составляли лишь плавки, поэтому любимой секиры под рукой не оказалось.. ..какая нелепая смерть (ну полный бред, самому противно) Не многие знали, что Охотник изредка баловался химией ОВ и взрывоопасных веществ, теорией горения и теорией взрывов, не говоря уже про механизмы функционирования тела человека (ну это уж просто профессия обязывала). Поэтому в лодке неприметнинько, на самом видном месте, у всех на дороге, стояла бутыль тёмного стекла.. Рыбачившие неподалёку рыбаки услышали, как стихла громкая музыка, увидели ослепительную вспышку, вскипятившую воду в нескольких метрах...
...Только дымящаяся обувь разлеталась как птицы на юг и с тихим печальным всплеском падала в воду.
Vizael © 2003
