Vizael: Из леса.

"ЗАПИСКИ ОХОТНИКА: ИЗ ЛЕСА"

Охотник почувствовал, что жизнь покидает его с последними каплями кислорода, шедшего на работу мышц, делавших тщетные попытки судорожно разорвать верёвку, являвшую собой весь мир и олицетворявшую оставшиеся устремления жизни, что, очевидно, приближалась к концу. Лёгкие уже не разрывались изнутри, как под натиском рвущегося наружу чужого, задыхающееся как лошадь с рыцарем в полном вооружении на вершине дуба сердце снабжало жалкими остатками кислорода мозг. Все чувства обратились вовнутрь, жизнь являла собой усмиревший, но всё ещё несущийся со скоростью муравьёв в сиропе поток мыслей. "Неужели лишь после жизни я смогу предаться праздным размышлениям о судьбах человечества и устройстве мира?" - хотел было подумать Охотник, но не ощутил своей личности, и мысль построенная на "я" распалась как союз христиан с сарацинами. "&@#!%" - хотел поду.. И тут его поглотила Тьма.

Спина горела. Ноги приятно холодились водой. Почувствовав смрадный, пробирающий до костей запах гниющих водорослей, он понял, что жив, и судьба, столько раз поносимая за свои чудовищные игры с жизнью Охотника, на этот раз изволила соблаговолить преподнести сюрприз, столь же приятный, сколь и негаданный. Ведь даже прощаясь с милой подругой и вечной спутницей - жизнью, Охотник и не думал молить Судьбу о спасении, поскольку твёрдо, как сталь своего топора в неё не верил. К тому же за долгие годы странствий не сумел выучить ни одной молитвы.

Приходя в себя, Охотник обнаружил что находится на скалисто-песчаном пляже, радующим глаз своей неприхотливостью, напоминающий сад камней. Для великанов. Беспорядочное, на первый взгляд, нагромождение гротескно изогнутых базальтовых скал стремилось слить свои ряды, как форпост стойких воинов, отряженных Землёй на борьбу с Океаном. Они вздымали грани к Небу, словно прося у него поддержке в этой долгой и безнадёжной борьбе. Волны же строем плащеносных воинов ровными рядами зло бросались в безнадёжный штурм хладнокровных бастионов, разбиваясь и умирая; забирая при отступлении частицы песка. Лишь Солнце отстранённо взирало с недостижимой высоты, как миллионы лет назад смотрело на леса, росшие здесь, и через сотни лет будет смотреть на скалы, одиноко стоящие в воде, не забывая припекать Охотнику раненую о скалы голову.

Как всегда Охотник не стал любоваться окружающими красотами, справедливо решив, что сейчас не время и этим можно заняться когда-нибудь потом, на досуге; хотя мелькнула мысль, что жизнь коротка как и минуты счастья, и другого такого момента может не выпасть. Но давшая было трещину прагматичность взяла своё и Охотник принялся анализировать сложившуюся ситуацию, рассчитывая баланс сил своих и враждебного мира. Легко было видеть, что обстоятельства определённо не на стороне Охотника: при себе он имел лишь плавки, тренированное тело и богатейший запас экспы, накопленной за долгую жизнь как в социуме, так и в отшельничестве. Хотя организм не мог быть помощником: из раны на голове всё ещё сочилась кровь, как кетчуп из хот-дога, всё тело было в синяках и ссадинах, возможно было сломано пару рёбер, так как при каждом вздохе грудная клетка отвечала скрипом плохо смазанной велоцепи, организм срочно требовал питья, хлеба и зрелищ. К тому же в раскалённой черепной коробке мысли носились как дерущиеся пчелиные рои, затрудняя обращение к многолетнему опыту. Оценив ситуацию, Охотник понял, что скорее всего обречен: находясь за многие сотни километров от очагов цивилизации без средств к существованию, он имел исчезающе малые шансы успеть до своей безвременной кончины добраться до людей, в противном случае его тело становилось бы поживой дикому зверью или иссушённым памятником человеческому тщеславию.

Утешившись такими мыслями Охотник побрёл к ближайшему утёсу, на котором раскорячилось дерево анчар с зазывно острыми ядовитыми ветками, подле дерева очертания предметов колебались во флуктуациях плотности воздуха: испаряющиеся эфирные масла несли всему страшную и мучительную смерть с долгой агонией и потерей контроля над сознанием. Это Охотник понял сразу, ибо ему приходилось сталкиваться на своей шкуре с этими жестокими проявлениями сил Природы, и лишь чудесное владение магией телепортации Покусником да знание древних эльфийских приёмов лечения Елфом спасли Охотника от неминуемой гибели. Под утёсом в рёве прибоя воздевали острые пики рёбер обсидиановые скалы, призывая путника разом покончить с победным шествием обстоятельств, крушащих жизнь и гасящих последние искры надежды как двухпудовый кузнечный молот выбивает из заготовки окалину. Охотник продолжал двигаться вдоль волн к утёсу опустив плечи и гордо наклонив голову к груди. Он не покорился злому поведению. Он не боялся смерти, напротив всегда мечтал узнать что же будет когда жизнь завершится, но всегда удерживался на тонкой грани небытия друзьями и охотой за знаниями и приключениями или долгами. Теперь же представлялся чудесный случай узнать, почему оттуда никто не возвращался: то ли сильно хорошо, то ли плохо и назад не пускают, то ли небытиё, а может нечто вовсе невообразимое человеческим сознанием, что, впрочем, совсем не смущало Охотника.

Неторопливо бредущая фигура вдруг остановилась. Охотника объяла прокатившаяся внутри волна холода. Лишь через секунду сердце ударило недоверчиво и вопросительно, потом ещё и ещё. Как поток корпускул в чёрном теле среди выброшенной пенными волнами тины блеснуло Нечто. Охотник присел, и, не веря своему счастью, поднял непотопляемый "экстра тулл сет 33" с тридцатью трёмя митрильными инструментами и осиновой рукоятью. Теперь спасение - лишь дело времени - суматошно подумал Охотник, как жестоко он ошибался, его губы растянулись в ехидной ухмылке и он зло рассмеялся, глядя в горизонт. Охотник встал с песка и с затаённой обидой, желчью и надеждой пробормотал : "Я вам всем покажу".

Охотник был совершенно дезориентирован как во времени так и в пространстве. Шли неизвестно какие сутки его упорного продвижения в неизвестном направлении. Однажды доверившись чутью при выборе пути, Охотник понимал, что играет в русскую рулетку. И, видимо, ему достался единственный несущий горькую смерть патрон: стрелы к изготовленному луку закончились неизвестно когда, последние полдюжины Охотник выстрелил в воздух для привлечения внимания людей, но, не добившись результата о потраченных стрелах не жалел, так как в безбрежной и ровной как стол полупустыне не мог нати целей, послуживших бы пищей для измождённого организма, а праздно упражняться в стрельбе на дальность не желал. К тому же Охотника мучила мысль о безвременной кончине редкого одиннадцатигранника с USB портом из "экстра тулл сета-33" навсегда потерянного для метавселенной при попытке вырыть ловчую яму для злых мелких муравьёв, поджаро носившихся под знойным Солнцем, делая тщетные попытки найти приют в тени огромного Охотника. Возможно, шестиногие считали его богом, а может и не подозревали о его существовании, что в данный момент ни сколь не заботило Охотника; на голодный желудок и трезвую голову он не был склонен философствовать. Не имея под рукой ни мотка скотча, ни тюбика клея, Охотник тем не менее умудрялся устанавливать всевозможные силки и ловушки, в которые, однако, никто не попадался. Не имея телесной пищи, Охотник занялся духовной. Не имея при себе малейших источников информации, собранной и накопленной человечеством, наш герой не просто размышлял о судьбах мира, обустройстве Руси, происхождении Вселенной, эволюции и естественном отборе, множественности разума, загробном мире и стратегиях планирования памяти в IBM-PC, но и приходил к чрезвычайно интересным и правильным выводам, получая их лишь с помощью логики и аналитического аппарата своего разума. В эти минуты крайнего экстрима, когда сама Смерть спорила с Танатосом за право унести душу героя, Охотнику открывались дотле непостижимые человеком истины, веря в богов, Охотник сказал бы, что сам Всевышний снизошол на бренную Землю чтоб ответить на все мыслимые и немыслимые вопросы, рождаемые причудами умирающего разума. Лишь один главный вопрос да смежные с ним оставались сокрытыми от могучего охотничьего разума: Кто Я?

Ночью люди видели одинокую фигуру в плавках, ползущую через площадь посреди города: тело было в крайней степени измождено по спине хлопал кривой лук, а в руке был зажат складной нож. Все дико оглядывались: вкусов Охотника при выборе одежды никто не понимал. Доползя до средины площади фигура остановилась, привстала на минуту и вырубилась, нелепо распластавшись и раскинув конечности как тряпичная кукла... ...Зрение давно отказало Охотнику, сил сначало ещё хватало чтоб двигаться как гордый зверь лев - на четвереньках, потом почувствовав под собой каменистое плато он уподобился дракону и двинулся ползком. Неизвестно сколько Охотник двигался по плато, но со всей доступной ясностью он понял что настал черёд последнего и самого сокровенного средства, припасённого на самый крайний, "пожарный" случай. Это средство могло принести некие непредвиденные результаты с той же лёгкостью, сколь и убить хозяина, и небыло известно что же лучше и менее мучительно. Охотник, имея некие природные задатки, всёже никогда не практиковался в магии, считая её несколько противоестественной, а скорее из-за своей врождённой и долгие годы прокачиваемой лени. Но он имел практикующих в магии друзей и свои скромные теоретические изыски. В годы скитаний он сталкивался с созданиями имеющими некоторые познания о творениях страннымых и в полной мере неизученных, силы и мощи которых боялись и боги и простые смертные и перворожденные и хрен ещё знает кто. Привстав на сколько позволяли скромные остатки сил, Охотник без медитации вышел в астрал и воззвал к Мировым Ежам Времени. Буйство силы и ловкости созданий не подверженных измерению, не имеющих телесной оболочки и питающимися нитями Хаоса сбило Охотника с ног и выдавило остатки сил. В полузабытие, ощущая приближение камней к голове, Охотник также краем подсознания почувствовал лёгкое прикосновение чуждого слегка любопытного взгляда и успел передать прошение о помощи перед потерей сознания.

"Где я? КТО Я??? А-аа-ааа!!!" - дико взвопил Охотник непонемающе таращась на седящих напротив людей. Лишь через секунду в мудрые глаза вернулась искра сознания. Осмотревшись, Охотник заметил деревянные стены на них факелы в медных кулаках, его лук в углу и зеленокожую рыжую официантку, несущую поднос с напитками. Взяв свой излюбленный тёмный тёплый эль Охотник с умилением взглянул и не на людей вовсе а на Елфа и Покусника сидящего на дубовой лавке напротив и Графа, свесившего ноги из-под потолочной тьмы с мягкой эргономичной балки. В который раз друзья спасли ему жизнь, что не могло не радовать, но мучавший ещё в степи вопрос возник перед глазами с новой силой.