Необычайные приключения в восточном княжестве.

Цепкие пальцы обвили пинту и поднесли ко рту. Охотник немного удивлённо заглянул внутрь, сделал два больших глотка, улыбнулся и продолжил:

- Нет, ну ты их послушай, как можно нести такой бред?

Его собеседник, ничуть не смутившись, отщипнул пару больших виноградин и отправил в рот.

- Эта несчастная деревня, да и всё княжество балансируют на краю пропасти, - не унимался Охотник, - слепые магики ведут у себя на поводу обезумевших старейшин.

Елф (а это несомненно был именно он) отхлебнул воды из дубовой пинты и запустил изящные пальцы в растянутое на серебряных крючках куртки вервиё. Хитрое плетение зашевелилось в эльфийских руках и упокоилось над поверхностью стола.

- Ты обрати внимание, что говорит кузнец в дальнем углу. Он предлагает совершить набег на гномские выселки у реки и набрать пленных, - не унимался Охотник, - тем самым они обеспечат себя на некоторое время материалом для жертв и избавятся от конкуренции.

Охотник сам себе хмыкнул и повернул голову к камину. Из него выкатилась порядочная головня и начала потихоньку дымится и потрескивать. Рыжая официантка, приподняв свободной рукой юбки изящно переступила через головню, что заставило многих посетителей отвлечься от своих дел. Хоть уши официантки и были тщательно спрятаны под дивными огненными локонами, Охотник всё же признал в ней четвертьэльфийку, что было не было ранее редкостью в этих краях, однако в свете последних событий вызывало беспокойство. Девушка переставила с подноса на стол миску с мясными лепёшками, блюдце с мёдом и кузовок непонятного содержимого. Охотник скромно поблагодарил девушку, а Елф сдержанно кивнул.

- Так вот, о чем это я? А! И ты ведь прекрасно знаешь, кто во всём виноват. – Подумав, Охотник заметил: ну не во всём конечно, но Император Западных Островов порядочно приложил здесь свою руку, ты не можешь этого отрицать.

В ответ Эльф промолчал, и брезгливо понюхав блюдце с мёдом, кивком головы отправил в рот акриду из кузовка. И не выпуская из рук вервиё принялся рассматривать стену за собеседником, будто простая извёстка и развешенные у потолка деревянные мечи, оплетенные колючей лозой щиты, колья и прочий хлам таили в себе вековую мудрость и решение всех насущных проблем. Его друг устало вздохнул и нагло обмокнув мясную лепёшку в эльфов мёд заел ею очередной глоток эля, после чего хмыкнул и хрустнул спиной. Охотник вытянул ноги вдоль скамьи и, прищурив глаза, глянул в окна за спину Эльфа, навстречу лучам закатного солца и снова вздохнул, на сей раз совсем с иным выражением. Эльф слегка удивлённо скосил глаз в сторону лица Охотника и продолжил свои изыски в плетении белоснежной верёвки. Каким бы странным и бесцельным это не казалось Охотнику, но он подозревал что целью существования верёвки не был какой-нибудь хитрый узел, или же кружево на манжет эльфийской сорочки. Вряд ли у этой верёвки вообще была цель, её целью был процесс, действие а не результат. Да и было ли само её существование целью или же результатом каких-то действий, Охотник этого не знал. Переплетения верёвки манили и отталкивали одновременно, они походили на заиндевевший кустарник, манящий и одновременно закрывающий проход. Охотник незаметно для себя закрыл глаза и расслабил уставшее тело, проникая сознанием всё глубже в переплетение верёвок-ветвей, прячась в глубине куста от ветра и стремясь к спрятанному в гуще чему-то таинственному и манящему.

Лишь Эльф знает чем бы это закончилось, если бы не звериное обоняние и врождённое чувство опасности Охотника. Крылья узкого охотничьего носа раздвинулись и пропустили в лёгкие изрядную порцию воздуха. Отравленного угрозой, горем и болью. Тлеющая головня потихоньку подожгла доски пола и они дружно чернея и смеясь мелкими язычками пламени угрожали в ближайшую четверть часа нарушить целостность охотничьих подошв. Мгновенно разобравшись в ситуации Охотник подтянул ноги ближе к себе, обвиняюще глянул на друга и замахнулся своей пинтой на очаг возгорания. На исходе траектории рука пошла вверх и, уберегая последние капли тёмного эля, вернула пинту на стол. Показав эльфийскому плетению желтоватые зубы, - небось белобрысая эльфийка плела всё полнолуние из своих волос, Охотник выплеснул на огонь содержимое эльфовой кружки. Как никто из посетителей не обращал внимание на горящий огонь, так никто не заметил его бесславной кончины. Лишь лохматая собака под соседним столом перевела осуждающий взгляд с места, где ещё только что плясали задорные огоньки на Охотника и снова опустила печальную бурую голову на скрещенные лапы. Да резные лики на колоннах всё так же строго смотрели в глубь зала, заменяя видимо вышибалу, на которого хозяин корчмы не пожелал тратиться.

- Хоть отрицать ты этого не можешь, но надо полагать и не станешь, - продолжил Охотник, внутренне стараясь избежать долговременной полемики с Эльфом. По некоторым вопросам они спорили не один год, яростно отстаивая свои точки зрения и периодически диаметрально изменяя позиции. Да и привычку продолжать почти забытый разговор Охотник перенял у Эльфа. Тот мог вести разговор, перепрыгивая с темы на тему, как пчелы по цветам, и его совершенно не заботило, успевает ли за ним собеседник. Иногда Охотник всерьез задумывался, а замечает ли Эльф в такие моменты собеседника вообще, или же делится своими размышлениями со всеми сразу и ни с кем в частности.

– Ведь твоя причастность ко всему этому безобразию сомнительна, однако эмиссары эльфийского императора подговорили хуманских клириков на кровавые жертвы. Светская власть этому не препятствуют. А кому приносятся жертвы мне до сих пор не ясно. В некоторых районах начинает попахивать некромантией. Я, знаешь ли, совершенно не против кровавых жертв и некромантии, но я не люблю когда меня могут попытаться сделать объектом сначала первого, а потом второго в совершенно непонятных мне целях. Хорошо что ты прибыл. Здесь начинаются тёмные во всех смыслах времена. – Закончил монолог Охотник.

Немного выговорившись, Охотник решил ещё раз осмотреться. Таверна была не очень большой, не имела комнат для постояльцев на втором этаже, однако главный зал был довольно внушительных размеров, высокий потолок крепился дубовыми балками, в свою очередь поддерживаемые резными колонами. Еда была не роскошна и проста, однако сытна и вкусна, что привлекало множество местного рабочего люда. Плотники, кузнецы и даже крестьяне заглядывали вечерком в таверну пропустить кружку-другую пива или чего покрепче, потравить байки, помолоть кости соседу и узнать последние новости. Однако с недалёкого тракта сюда заглядывали и купцы, княжие сотники, чиновьё и прочий доходный люд. Для них-то у хозяина трактира были приготовлены красные вина, стёкла в окнах, украшения на колоннах и столах и изысканные блюда искусного повара. От них же все местные и узнавали новости о делах государственных и диковинах заморских. Охотник обвёл взглядом лица посетителей. Крестьяне добродушно смеялись, поглощая брагу в непомерных количествах; группка с кузнецом во главе что-то продолжала шумно обсуждать в углу, кузнец то похлопывал могучей ладонью по молотку, висящему на поясе, то поглаживал живот, увенчанный отличительной прягой в виде подковы. Полдюжины служивых за столом у двери произносили энный тост, один из пары видимо торговцев за соседним столом попытался ущипнуть проходящую мимо пухленькую служанку. Вечер для них только начинался. Охотник перевёл взгляд к барной стойке, рыжая официантка наполняла кружку из боченка с элем, задумчиво засмотревшись на сие действо, он глупо улыбнулся. Поймав его взгляд, эльфийка фыркнула и отвернулась.

Сидящий напротив Елф вообще перестал подавать признаки жизни, глаза его остекленели и он, кажется, даже перестал дышать, что впрочем, не испугало и не удивило его друга. Солдаты у двери начинали горланить пошлую песню, а худой купец лихо подкрутил усы и полез на стол. Кажется он собирался читать стихи. Охотник совсем уж заскучал и задрал голову к потолку, сделав острым кадыком несколько судорожных движений. В сплетённой под балкой паутине билась крупная муха. Не выдержав, Охотник прохрипел:

- Прекрати наконец этот эльфизм, - и хлопнул ладонью по эльфийскому вервию.

Что-то изменилось. И уж по крайней мере пошло не так, как ожидал наш герой. Нити, вместо того чтоб провиснуть, или же наоборот натянутся, вдруг просыпались на стол стайкой мелких снежинок. За окнами на мгновении посветлело, будто молот подмастерья выбил из болванки сноп искр, из камина выплыл клуб дыма и дохнуло огнём, заново разжигая головню, которую до сих пор никто не удосужился убрать. Купец на соседнем столе пошатнулся и замолк на полуслове. Охотник же, подняв бровь глянул на камин, затем воззрился на моргающего Эльфа с осунувшимся лицом. И оба молча перевели взгляды на стремительно тающие снежинки. Одновременно с этим от дальних колон, зловеще щёлкая, начали откалываться щепы, уродуя резные лики; стёкла в окнах со звоном просыпались на пол черными осколками. Бочонок с элем лопнул и обдал эльфийку фонтаном пенных брызг. Треснувшая под Охотником лавка уронила его на пол. Последняя снежинка на столе растаяла и ближайшая к друзьям колона с сухим хрустом преломилась и грохнулась о стену; просевший потолок обдал Охотника пылью и кусками штукатурки. Заглянув в пинту и обнаружив там вместо остатков эля и штукатурки зелёный мох, он виновато улыбнулся и воззрился на Эльфа. Надо заметить, что произошли эти удивительные события быстрее, чем завсегдатай бара делает глоток животворящей влаги, и никто из посетителей ничего не успел предпринять. В установившейся же теперь тишине раздраженный голос Эльфа достиг ушей каждого из присутствующих:

- Мозгов у тебя, как у капусты, хуманс несчастный.

- Б^*#ь, что это за хY#№R, остроухий? Похоронить нас всех захотел? Не выйдет, Он хранит нас, - неопределённо ткнув пальцем в потолок уверенно произнёс Кузнец.

- Да, да, мочи иго! – Раздавшийся из группы крестьян крик не удивил ни сидящего в обломках лавки Охотника, ни, тем более, Эльфа.

Раздраженно махнув головой и хлопнув ладонью по столу, плавным движением второй руки Эльф отправил в полёт за спину всю посуду со стола, не оборачиваясь, но успев подхватить с бересты сушеную акриду. Однако кузнец был не прост, пригнувшись он прикрылся рукой от деревянных тарелок, пинт и ложек, и тут же швырнул в спину Эльфа свой церемониальный молоток. Знал ли Эльф, что кузнец плохо метает молот, или же он и не подозревал что в его направлении летит полкило стали и осины, никто никогда не узнает, ибо он ухом и не повёл, а молот зловеще шурша поразил стену над плечом всё ещё сидящего на полу Охотника. Брови Эльфа устремились к переносице, как лапы настигшей жертву пантеры, его лицо зловеще потемнело, а по светлым волосам побежали искры, перекинув ноги через лавку он встал из-за стола. Крестьяне пооткрывали бородатые рты, солдаты схватились за табельные фальчионы, а особо опытные шарили руками в поисках щитов. Купцы многозначительно переглянулись, и Охотник готов был дать в зуб тому, кто сказал бы что у давешнего рифмоплёта не торчала под усами пара тонких клыков. Эльф тем временем шествовал на средину зала, в глазах его была дикость необузданная, а каждый след оставлял на полу сеточку трещин и струйки серого дыма.

- Пошла жара, - прошептал Охотник, и, опрокинув пинком стол, уселся в обломках скамьи по-удобнее. Схватив мясную лепёшку, он поманил к себе медведообразную собаку, но та отвернулась и потрусила в сторону кухни. Тогда он поискал глазами эльфийку, и, не найдя, принялся созерцать развивающееся в центре зала действо. Эльф уже не стоял, а величественно кружился вокруг своей оси, расправив руки и плавно покачивая кистями в кружевных манжетах. Отвечая на его зов, мелкие предметы, посуда, еда, а затем и табуреты, развешенное ранее на стенах деревянное оружие, да и сам воздух принялись кружится по таверне, заставляя посетителей приседать и вжиматься в стены. Сквозь свист ветра до Охотника долетали крики негодования и боли. У пытавшихся ему помешать людей Эльф отбивал всякое на то желание, щелчками пальцев вырывая из общего потока вещи поувесистей и приземляя их на головы охочих до расправы.

Охотник подхватил перевязь с эльфовыми мечами, закинул за спину сумку и, ухватившись за уцелевшую непонятно каким дивным образом скамью, высадил оконную раму, взбежал по скамье и нырнул в образовавшийся проём. И вовремя, его спутник уже не вращался величественно, а приседал и подпрыгивал, крутя руками мельницы и замысловатые восьмёрки; стол, доселе надёжно служивший охотничьим укрытием, взлетел к потолку и как боевой слон смёл ощетинившуюся неизвестно где найденной гизармой «черепаху», которую построили вояки. По полу волокло кричащие и беспорядочно размахивающие конечностями тела, а струи воздуха местами приобретали розовый оттенок, будто неосторожный художник плеснул вина на рисованную щедрыми мазками картину. Предметы летали по самым безумным траекториям, сталкиваясь и рассыпаясь в пыль и щепы. Последние уцелевшие колоны падали под натиском летающих столов и ураганного ветра, но Охотник уже этого не видел, он раздавал пинки и зуботычины детинам у коновязи.

Вдоволь намахавшись парой эльфийских клинков, Охотник присел на колено у ручья и пил горстями воду. Обе лошади паслись неподалёку в ожидании хозяев. Охотник тоже ждал, и Эльф не применул появиться. Широко улыбнувшись, он швырнул Охотнику бутыль видимо с вином и изрядный кусок солонины.

- Елф, эк ты разошелся, - вопросил Охотник, шарахнувшись в темноте от брошенной эльфом снеди - с чего бы это?

- Пожалуй я согласен, что здесь твориться что-то нездоровое, - проигнорировал вопрос Эльф,- вот только мне не ясно, чего это так тебя трогает?

- Ну раз ты согласен – можно будет по ходу захватить Покусника с Графом, если их розыск не отнимет слишком много времени, - засовывая добычу в мешок, в свою очередь проигнорировал вопрос Охотник.

Так, взяв лошадей под уздцы, и негромко споря, друзья отправились в след давно севшему солнцу, прочь от тракта.

(c) Vizael, 26 ноября 2006 г.